Меня зовут Наталья Орлова, я живу в Калужской области.
5 декабря 2020 года умерла моя дочь Саша. Ей было всего 12 лет.
Саша до 5 декабря 2020 года – это полноценный, здоровый ребенок, со своими идеями, веселым смехом и далеко идущими планами.
Утром 05 декабря 2020 у нее заболело горло, накануне начался насморк. Ничего не предвещало беды. Лечили Ингалиптом и сосудосуживающими каплями в нос от насморка. Около 12 часов дня, 5 декабря, она пожаловалась на боль в голове и на озноб. Через минуту у нее внезапно начались судороги и она перестала реагировать на звуки. Глаза были открыты. Мы ее повезли в больницу сами, на своей машине, потому что понимали, что нужно действовать быстро. Надо сказать, что Скорую помощь в наш город сейчас нужно вызывать через Калугу. И пока оператор примет звонок, пока отзвонится в нашу ЦРБ, пока они найдут кто поедет, будет ли вообще на месте скорая и как скоро она приедет, а время будет уже упущено. Я набрала 112, но сбросила. Завернули Сашку в покрывало и повезли в больницу. По дороге я еще раз набрала 112. Попросила оператора, чтобы в больнице встречали врачи, сообщила, что везем ребенка с судорогами и без сознания, что все очень плохо. Я просила! Я очень просила, чтобы нас встретили, потому что моему ребенку нужна помощь! Но.
Мы приехали в ЦРБ примерно в 12-20.
Сейчас не могу сказать, кто нас встретил в приемном покое. Девушка была без формы, но, наверное, это была медсестра. С ней была женщина, скорее всего, либо санитарка, либо уборщица. Звонок со 112 они получили, девушка сразу начала делать массаж сердца. Нужно было делать искусственное дыхание, она просила санитарку найти в подсобке мешок Амбу. Санитарка не сразу его нашла, так как вообще не представляла, что это. Потом они дружно искали дежурного врача. Он пришел. Дежурным врачом в тот день был врач-окулист. Он должен был оценить состояние пациента и пригласить других врачей (о таком порядке действий я узнала позже, уже со слов главврача). Пока все это происходило, я искала через всех имеющихся знакомых и друзей телефон главврача нашей больницы. Номер мне прислали достаточно быстро. Я попросила у главврача помощи, сказала, что нужны врачи, т.к. дела плохи. Главврач сказала, что нужно звонить педиатрам. То есть мне нужно звонить педиатрам. Ладно, действовать надо быстро, время уходит. Главврач сказал надо, значит звоним. Водитель скорой помощи, который дежурил на своем автомобиле, взял журнал с телефонами и я начала звонить всем педиатрам подряд по списку. И только один из них взял трубку и сказал, что физически не сможет приехать, так как находится в г. Серпухов. Дежурному педиатру на дому я так не смогла дозвониться – врач не брал трубку ни на мобильный номере, ни на городском. Точного адреса проживания педиатра в приемном отделении не знали, поэтому мой муж поехал по одному предположительному адресу, а водитель скорой по другому. А, ТЕМ ВРЕМЕНЕМ, УХОДИЛИ ДРАГОЦЕННЫЕ МИНУТЫ! Врач-терапевт из терапевтического отделения приехал примерно в 12-45. Посмотрел на Сашку, поднялся в себе в отделение, потом вернулся. Видела, что делал укол в сердце. Примерно в 13:00 мою дочь подняли в терапевтическое отделение, где есть вся аппаратура для реанимации (подняли только спустя час после нашего приезда). К тому времени как раз привезли педиатра с одного из предположительных адресов. И с 13 часов мы ждали результата реанимации. После не спеша, пришел еще один врач и прошел в отделение реанимации. Это был реаниматолог. Примерно в 13:45 из кабинета интенсивной терапии начали уходить все те, кто пришел. И все мимо нас, хотя все прекрасно понимали, что мы родители и сидим ждем информации. На тот момент у меня даже мысли не было, что Сашка умерла. Я спросила у заместителя главного врача, (она вышла первой), что может, все же, лучше, отвезти в Калугу, она ответила, что как раз идет звонить по этому вопросу. Минут через 10 я решила узнать, что решили, и спустилась вниз, в кабинет заместителя главврача. Проходя мимо приемного отделения я случайно узнала, что моя дочь умерла. Все это время врачи трусливо молчали! Видимо, решили, что эту новость нам должен донести был младший обслуживающий персонал. Главврач потом сухо пояснила мне, что медработникам очень трудно было эту новость сообщить родителям. Трудно! Трудно быть на смене. Трудно спасти ребенка. Трудно сообщить родителям о смерти.
В конце декабря я все-таки узнала диагноз, который был поставлен Сашке. Причина смерти – новая коронавирусная инфекция (эрозивный трахеит, серозно продуктивный бронхит, бронхолит, серозно-десквамативная, с интерстициальным и гемморагическим компонентом пневмония), осложнившаяся тромбогеморрагическим синдромом и специфическими повреждениями внутренних органов. Тромбоз сосудов почек, головного мозга. Отек мозга. И много-много чего еще.
Жуткий диагноз. Я долго не могла все это прочитать, честно не хватало мужества. Два дня назад собралась с силами и прочитала все листы исследования. Вырисовывается очень страшная картина. Здоровый ребенок, который очень редко болел вообще, в одну минуту может умереть.
Я понимаю, что, возможно, моя Сашка умерла по дороге в больницу. Возможно, что ее нельзя было спасти. А если был шанс? А если просто из-за вопиющей халатности нашей больницы и не вовремя оказанной помощи (и оказанной ли вообще) ее больше нет со мной и никогда не будет? Но ведь сегодня или завтра в приемный покой может поступить ребенок, или взрослый, которого можно будет спасти, но, врачи не успеют. Им будет трудно быть на смене. Трудно спасти. А потом трудно сообщить о смерти.
У нас крутое отделение интенсивной терапии, современное оборудование, красивые отчеты во всех инстанциях, а дежурного врача в нем нет. Отделение кардиологии вроде как есть, и в то же время его нет. На двери табличка красивая висит, а по документам почему-то только терапия. И очень интересно почему при наличии в больнице палаты реанимации Сашку откачивали на кушетке в приемном покое. Девочка – медсестра и дежурный врач, конечно, сделали, что могли, что было в их силах и возможностях. Их я благодарю.
Одноклассников Сашки не проверяли. Хотя, она в пятницу (за день до смерти) была в школе. Подругу Сашки тоже не проверяли, хотя она провела у нас ночь. В конце декабря нас только вызвал в больницу Роспотребнадзор для взятия мазков. Как я поняла, в областную статистику смертности от Covid19 смерть Сашки не вошла. Вопрос – почему? И таких «почему» и «как» у меня еще много. Ведь произошла на самом деле жуткая история, но все структуры молчат. Наверно, им тоже трудно. Трудно ответить.
Для нас, взрослых людей, предусмотрена диспансеризация. Проверяют, анализы разные берут, а детей через футболочку послушают, зубки посмотрят, рост измерят и все. Годен. Я не знаю, как проводятся медосмотры у детей в Москве и других крупных городах, а у нас как-то вот так. В школьной медицинской карте нет ни одной записи о медосмотрах, хотя, они должны там быть. Получается, если хочешь узнать, здоров ли твой ребенок – чеши в платную клинику. Но не у всех родителей есть материальная возможность.
Я родилась и выросла в небольшом селе Тарусского района. У нас была больница. Акушерка, зубной врач, стационар, медсестры, терапевт, аптека. Сейчас наше «здравоохранение» прогнило, как ржавая консервная банка. Только наверху отчитываются, что все в шоколаде. Дооптимизировались.
В доме моем теперь тишина. Такая зловещая тишина, которая стоит комом и никуда от нее не деться. Тишина, которую я не просила и никогда не хотела, но она есть. Я теперь в точности знаю, что такое выть от горя.
Сейчас я жду ответа от Минздрава. Надеюсь, что они не напишут мне сухое письмо с отписками и отсылками куда-то дальше, а ответят на все мои вопросы.
Я долго думала размещать этот пост или нет, но решила все же разместить сейчас и в ВКонтакте и на FaceBook.Я хочу, чтобы вы прочитали мою историю. Мою жуткую историю, которую мне нести всю жизнь.
С уважением, Наталья Орлова
22 января 2021 года.
Ссылка на мой профиль:
в ВК https://vk.com/id142526487
в ФБ: https://www.facebook.com/profile.php?id=100015122325152
